Молодчий Александр Игнатьевич

Будущий дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Александр Игнатьевич Молодчий родился 27 июня 1920 года в городе Луганске. в семье рабочего.

В тринадцать лет начал заниматься авиамоделизмом. В начале 1936 года был зачислен курсантом планерной станции Луганского аэроклуба и одновременно назначен начальником его авиамодельной лаборатории, а вскоре стал планеристом-инструктором.

После окончания в 1938 г. 11 Ворошиловградской военной школы пилотов ВВС РККА им. Пролетариата Донбасса к 1941 году Александр Молодчий уже освоил сверхскоростной бомбардировщик "СБ" и сменив два полка к 1941 году стал старшим летчиком 100-го дальнебомбардировочного полка.

Был летчиком 420-го дальнего бомбардировочного авиаполка особого назначения 81-й авиадивизии дальнего действия. Летал на двухмоторном дальнем бомбардировщике Ер-2.

Дальний бомбардировщик Ер-2

"Встретил" войну по тревоге 22 июня 1941 года . Свой первый боевой вылет Александр Игнатьевич совершил 18 сентября 1941 года.

Он вспоминает: «Экипажу приказано вылететь в район города Демянска Новгородской области.

- Произвести разведку, - поставил задачу командир. - Если обнаружите большое скопление вражеских войск - нанести удар. И немедленно сообщить по радио о результатах наблюдений…

Погода была хмурая, осенняя, на редкость плохая, Моросил дождь…

Груженный бомбами, Ер-2 тяжело оторвался от земли. Берем курс на запад. Традиционного круга не делаем: в целях маскировки строго-настрого запрещено задерживаться над аэродромом даже на минуту…

Тучи - грязные, косматые. Они прямо-таки ложатся на землю. Поэтому идем над самыми верхушками деревьев. Отыскиваем заданный объект.

Вот тут-то впервые за войну я и увидел фашистов с воздуха...

- Без команды не стрелять, - предупреждаю строго.

У самого все кипит внутри. И настроение экипажа - такое же.

Под нами - шоссе. Летим над ним. Внимательно просматриваем местность. Демянск. Под крыльями бомбардировщика мелькают мокрые крыши. Город пустынен. Ни души. Только дома. Э, нет! К центру - огромное скопление вражеских танков, артиллерии, автомашин. На одной из площадей выстроились колонны солдат. Видимо, готовятся к маршу. Увидев наш самолет, фашисты стали разбегаться в разные стороны.

- Бросай бомбы! - командую штурману.

- Зайди еще раз, - просит Куликов.

- Что это тебе, полигон? - сердито кричу Сергею.

Но тот невозмутим.

- Развернись, пожалуйста, - просит он. Радируем командованию о своих наблюдениях и вновь берем курс на цель. По самолету открывают ураганный огонь зенитки. Снаряды рвутся слева, справа, спереди, сзади, а маневрировать нельзя, штурман ведет прицеливание. Теперь его воля. Он командует, куда и на сколько градусов довернуть самолет.

- Чуть правее - один градус... - слышу его голос. - Так держи... Хорош... Теперь - левее градуса на полтора... Отлично!

Спокойствие штурмана передается всем. Я крепко сжимаю штурвал.

- Открываю бомболюки, - докладывает Куликов. И кажется, что самолет, как грузчик, сбросивший с плеч тяжелую ношу, облегченно вздыхает. Машина рвется вверх. И тут раздается оглушительный треск: снаряд! Через мгновение еще удар. И еще. Один за другим.

- Товарищ командир, - кричит Панфилов, - в кабине полно дыма, все горит!

- Без паники, Саша! – а сам думаю: «Неужели конец, отвоевались?!»

Решение созревает мгновенно. Притворяюсь сбитым. Кладу машину на крыло, чтобы быстрее потерять высоту. А терять-то нечего.

- Саша, выводи! - это голос Куликова. - Выводи, Саша, - земля!..

С трудом у самой земли выравниваю самолет. Иду буквально по крышам. Беру курс на восток. Маневр удался. В дураках остались гитлеровцы. Кстати, позже я часто пользовался этим приемом: делал вид, будто меня подбили, и всегда мне удавалось обмануть фашистских зенитчиков.

- Товарищ командир, - виноватым голосом докладывает Панфилов. - Очаги пожара ликвидированы.

Понимаю, ждет выволочки за минутную слабость. Хотя, что тут ругать. Таково было боевое крещение огнем. И каким огнем!

- Хорошо, Саша, - говорю обычным тоном и добавляю. - Спасибо.

Пожар-то погасили. Но возникает новая опасность - появляются перебои в работе одного мотора. Я заметил, что еще над целью упали обороты и он потерял половину мощности. И вот теперь самолет начало трясти. Вся надежда на исправный мотор. Исправный ли? Но пока работает хорошо. Дотянет ли хотя бы до своей территории? Лететь-то еще долго.

Дотянули. И не только до своей территории. Даже до аэродрома. А когда приземлились, вышли из машины, посмотрели на бомбардировщик и ахнули: потрепан он был изрядно, чтобы не сказать изрешечен.

Две дыры в кабине стрелков, множество мелких пробоин в фюзеляже, отбит один киль с рулем поворота, повреждены бензобаки. А то, что колеса тоже были разбиты пулями или осколками снарядов, я почувствовал сразу же после приземления. Самолет как-то непривычно вилял хвостом пытался стать на нос, а когда скорость уменьшилась, его начало трясти и бросать в разные стороны».

Через неделю самолет был восстановлен и экипаж продолжил боевую работу. Экипаж Молодчего бомбил Псков, Смоленск, Оршу, Витебск, Унечу...

22.10.41 г. лейтенанту Молодчему Александру Игнатьевичу за образцовое выполнение боевых заданий командования было присвоено звание Герой Советского Союза.

Всего к ноябрю 1941 г. экипажи 420-го дбапон совершили 154 боевых вылета (6 в августе, 81 в сентябре и 67 в октябре), полк понес серьезные потери, потеряв 30 машин из 40. Погибли 11 летчиков, 8 штурманов, 9 стрелков-радистов и 13 воздушных стрелков.

18.10.41 г. противник сбил пять бомбардировщиков, погибли восемь авиаторов. Экипажи сбросили на противника около 200 т бомб и доложили об уничтожении трех истребителей противника.

С 5.11.41 г. полк начал передавать оставшуюся матчасть в 421-й дбап, а в декабре был выведен в глубокий тыл на переформирование и перевооружение. Полк должен был переучиться на ДБ-3ф.

Но долго отсиживаться в тылу Молодчий не захотел. Освоив новый самолет, он подбил несколько экипажей на «побег» и, не взирая на запрет, совершил несанкционированный перелет на фронт. Многочасовой перелет прошел удачно. Учитывая сложную обстановку на фронте, где каждый бомбардировщик был на счету, самовольщиков наказывать не стали.

Принимал участие в разгроме фашистов под Москвой. Командовал эскадрильей. Первым в полку стал взлетать на боевые задания на ДБ-3ф с повышенной бомбовой нагрузкой, увеличив ее сначала на 500 кг, а затем еще на 500 кг.

26 августа 1942 г. экипаж капитана Молодчего участвовал в налете на Берлин.

Александр Игнатьевич вспоминает: «Вчера, 25 августа, я доложил о готовности эскадрильи к выполнению задания.

С аэродрома постоянного базирования мы не могли нанести удар по фашистской столице - нужно было дополнительное горючее примерно еще на два часа полета. Это показали замеры остатков бензина в баках после вылетов на Кенигсберг, Данциг, Тильзит, которые явились своеобразной проверкой наших сил и возможностей.

Командование решило: взлет ударной группы произвести где-то вблизи линии фронта. С этой целью подготовили несколько полевых полос (мы их называли аэродромами подскока), где были созданы запасы горючего, имелись необходимые технические средства для мелкого ремонта машин. Аэродромы подскока прикрывались истребителями, патрулировавшими на разных высотах в воздухе и дежурившими на земле, охранялись зенитными батареями.

Сегодня днем мелкими группами на бреющем полете, держа ограниченную связь с землей, чтобы не быть запеленгованными (воздушные радисты работали только на прием) мы перебрались на полевые аэродромы, тщательно замаскировали наши боевые машины. Техники, доставленные сюда транспортными самолетами, заправили наши Ил-4, произвели необходимую профилактику материальной части. Им помогали все.

Тридцать минут до взлета. Экипажи получают последние указания, сводку погоды, данные связи…

В небе появился немецкий самолет-разведчик. Кружится, ищет, нащупывает. Истребители погнались за ним… Обнаружил он нас или нет? Если обнаружил - беда!..

Надо взлетать. И как можно быстрее. Каждый стремился скорее подняться в воздух. Все рулили к старту. А там уже очередь. Ведь полоса-то одна...

Что делать? Стоять в очереди? И тут вижу запасную полосу, предназначенную для посадки дежурных истребителей. Направляю машину к ней. Летчики эскадрильи, поняв мой замысел, устремляются за мной.

«Теперь интенсивность взлета удвоится», - думаю я и начинаю разбег. Ревут моторы. Бомбардировщик, переваливаясь на неровностях, идет на взлет. Двигатели работают на предельной мощности, а самолет бежит тяжело, словно нехотя. Он прыгает, трясется, жутко гремит металл. Наконец скорость отрыва набрана. Небольшое движение штурвала - и мы в воздухе! Самолет повис и стал медленно набирать высоту...

Снова, как и во время полета на Кенигсберг, в нескольких местах маршрута путь нам преграждают грозовые фронты. Многие экипажи решили обойти их с севера. А что значит - обойти? Это значит - не долететь до Берлина, ибо на обратный путь у них не хватит горючего. Они вынуждены будут сбросить бомбы на запасные цели (Кенигсберг, Данциг, Штеттин) и возвратиться назад.

Мы же, в числе нескольких других экипажей, идем прямо, выискивая коридоры в грязных клубящихся облаках. Молчим. Думаем каждый о своем. А может, и об одном и том же. Самолет бросает так, что я с трудом удерживаю штурвал. Нас то подбрасывает вверх, то швыряет вниз, и мы будто проваливаемся в черную бездну. Несмотря на минусовую температуру, я мокрый от пота.

Так продолжалось около трех часов.

Но всему бывает конец. Пришел конец и этой болтанке. Грозовые тучи остались позади. Летим в чистом звездном небе. Мы как на ладони, маскироваться негде. Теперь нужно смотреть внимательно: так и жди встречи с истребителями. А ночью, как правило, кто первый увидел, тот и победил…

Некоторое время летим над Балтийским морем. Затем штурман дает новый курс. Подходим к берегу. Видим впереди вспышки разрывов зенитных снарядов. Шарят по небу лучи прожекторов. Потом в воздухе слева от нас появляются огненные трассы. По их цвету различаем, где чей самолет. Наши трассы зеленоватые, немецкие - оранжевые и красные. Неподалеку от нас идет воздушный бой, а внизу отчетливо видны очаги пожаров. Очевидно, экипаж советского самолета сбросил бомбы, а теперь отбивается от вражеских истребителей…

Штеттин остается слева сзади. До Берлина лететь примерно полчаса. Томительно, очень томительно тянутся последние минуты. И тревожно...

Наконец в наушники шлемофона врывается немного взволнованный голос Куликова:

- Подходим к цели!..

Посты наблюдения врага, видимо, сработали четко: в небо сразу врезаются лезвия десятков прожекторов, вокруг бомбардировщика начинают рваться зенитные снаряды.

- Усилить наблюдение за воздухом! - приказываю членам экипажа и начинаю маневрировать.

Мне жарко, пот заливает глаза, кажется, не хватает кислорода. А вокруг частокол огня. Ослепляют лучи прожекторов. Несмотря ни на что, иду вперед. Одновременно стараюсь вырваться из цепких щупальцев прожекторов. Высота 6300 метров. Жалко терять, но ничего не поделаешь. Резко кладу самолет на крыло. Крен двадцать, сорок, шестьдесят градусов! К гулу моторов добавляется неприятный свист, самолет скользит на крыло, почти падает. Этот недопустимый (в мирное время даже без бомб) маневр удается - прожекторы упустили нас. Но и мы потеряли более тысячи метров высоты.

- Вижу цель, - докладывает штурман через переговорное устройство. - Становлюсь на боевой курс! Приготовиться к бомбометанию!

Нас опять ловят прожекторы. Сколько их - сосчитать невозможно.

- Саша, два градуса вправо, - просит Куликов. Стрелки приборов молниеносно оживают и снова замирают. Самолет послушно выполняет мою волю.

- Пошли! - кричит штурман, и в голосе его слышится торжество победы. Тяжелые бомбы устремляются вниз. Летят советские бомбы на фашистскую столицу! Вот оно, возмездие!

Сотни орудий ведут огонь по нашему самолету. Бросаю машину из стороны в сторону, до предела увеличиваю скорость, но вырваться из зоны обстрела не могу. «Собьют, гады, - врезается в мозг мысль. - Успеть бы хотя радировать на КП о выполнении задания».

- Саша! - обращаюсь к радисту Панфилову. - Передай на землю: «Москва. Кремль. Товарищу Сталину. Находимся над Берлином. Задание выполнили».

Конечно, именно такой доклад мы не должны были передавать. Но вся неимоверная сложность обстановки, наше крайнее нервное напряжение сами продиктовали эти слова. Они шли от всей глубины сердца, от глубины сознания выполненного воинского долга.

Неожиданно фашистские зенитчики прекращают огонь. Неспроста. Значит, где-то рядом появились немецкие истребители, гитлеровцы боятся попасть в своих.

- Справа над нами истребитель! - докладывает Васильев...

Делаю маневр. Васильев с Панфиловым ведут огонь по фашистским истребителям. Еще маневр. Вниз! Уходим? Уходим!.. И, кажется, все приборы работают нормально. Неужели все благополучно после такого? И точно - все в порядке. Но ликовать рано: до линии фронта лететь еще около пяти часов. Всякое может случиться.

Примерно через час слышу восторженный голос Панфилова:

- Радиограмма с земли!

- Читай!

- «Все понятно. Благодарим. Желаем благополучного возвращения».

Продолжаем полет. Небо на востоке окрашивается в грязно-фиолетовый цвет. Различаю кромки кучевых облаков. Опять грозовые, черт бы их побрал! Другого выхода нет, и мы входим в серую тучу.

Через десять часов полета производим посадку на том же аэродроме подскока, с которого взлетели… Быстро дозаправляемся и снова поднимаемся в воздух, чтобы лететь на аэродром постоянного базирования. Когда самолет, оторвавшись от земли, лег на курс, стрелок Васильев доложил, то видит на аэродроме взрывы.

- Немцы бомбят?

- Да, командир, налетели вражеские бомбовозы. Опоздали фашисты. На подскоке почти не было самолетов…

Одна из бомб упала как раз на то место, где стоял наш бомбардировщик. Так что мы вовремя убрались».

И снова боевые будни.

31.12.42 г. командир эскадрильи 2-го гвардейского авиаполка дальнего действия капитан Молодчий Александр Игнатьевич был награжден второй медалью «Золотая Звезда». К этому времени он совершил 125 боевых вылетов.

До него звания дважды Герой Советского Союза было удостоено всего семь человек.

К маю 1943 года Молодчий уже дважды Герой Советского Союза, капитан, командир эскадрильи 2 гв. ДБАП 3 ноября 1943 г. Александр Игнатьевич представляется в третий раз к званию Героя "За освобождение Киева". На этот момент Молодчему было всего 23 года. Было представление и в четвертый раз 13 мая 1944 года "За освобождение Украины". Эти звания так и не были присвоены.

С июня 1944 года по март 1945 года — летчик-инспектор по технике пилотирования 1 гвардейской Краснознаменной Орловско-Берлинской дивизии АДД.

С марта 1945 года — летчик-инспектор по технике пилотирования 1 гвардейского Краснознаменного Смоленского авиакорпуса 18 Воздушной армии.

Александр Игнатьевич Молодчий за годы войны выполнил 311 боевых вылетов из них 287 ночных. В небе войны он налетал 600 тыс .км., из них 190 тыс .км. над территорией врага. С его самолета сброшено свыше 200 тонн бомб .

В послевоенный период Молодчий командир полка Городня, Новозыбков, а с 1951 по 1954 командир 22 гвардейской краснознаменной Донбасской тяжелой бомбардировочной авиадивизии Дальней авиации г.Бобруйск. Эта та дивизия, которая сегодня базируется в г. Энгельсе (РФ) и в которой находится в строю межконтинентальный сверхзвуковой бомбардировщик имени нашего знаменитого земляка! Есть и в Украине самолет Ту-22М3 имени Александра Молодчего в Музее Дальней авиации в Полтаве. После Бобруйска Молодчий стал первым командиром первой в СССР стратегической авиадивизии (106 ТБАД г. Узин). Именно сюда в 1991 году его приглашали дабы успокоить своим авторитетом взбунтовавшуюся дивизию ядерных ракетоносцев - это был период развала СССР...

После Академии Генерального штаба (Москва) назначен первым заместителем Командующего 5 Воздушной Армией Дальней Авиации и с 1961 по 1965 г.г. командир 8 отдельного краснознаменного Смоленского тяжелобомбардировочного авиационного корпуса Дальней Авиации г. Благовещенск -на- Амуре. В 1961 Молодчий лично впервые поднял с грунтовой полосы Благовещенского аэродрома самолет Ту-16, в 1963 г. Молодчий впервые в истории советской авиации выполнил взлет стратегического самолета 3М с ледового аэродрома Заполярья с полной боевой нагрузкой. Вверенные ему экипажи на самолетах разного типа несли круглосуточное боевое дежурство над всеми мировыми океанами за десятки тысяч километров от Родины с ядерным боекомплектом на борту - это был период "холодной войны". Не смотря на высокое положение, Александр Игнатьевич летал до последнего, на разных типах самолетов .

Личный состав любил и уважал Комкора. Он был строг, но справедлив .Он был грамотен и знал свое дело. Не секрет , что за счет строительства военных аэродромов развивалась вся инфраструктура Севера, Сибири, Казахстана и конечно же Дальнего Востока огромной страны. Люди до сих пор с благодарностью вспоминают о генерале Молодчем, так в 2001 году в г. Благовещенске - на - Амуре была открыта мемориальная доска в его память (без просьб и напоминаний).

Новаторские идеи генерала-лейтенанта авиации Молодчего оказались не по душе московским штабникам, дождались момента, пошатнулось здоровье у 45 летнего Александра Игнатьевича, можно было подлечить и вперед, но нет. Списали с летной, предложили Москву, Академию. Служи и в ус не дуй за старые заслуги тебе и ордена и звания по инерции... Квартира в столице, машина с адъютантом, дача в пригороде. Но тут они просчитались. Не такой Александр Молодчий человек! Он себя без неба не представлял!!! Вот и хлопнул дверью в московском кабинете тогдашнего Главкома ВВС, да так, что стекла зазвенели. Опять на Дальний восток. Попрощался с личным составом и.............домой на Родину в Луганск .

Ту-160 "Александр Молодчий" (бортовой 07 красный)

Награды: две Золотых Звезды, три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, Орден Александра Невского, Орден Отечественной войны 1 степени, Орден Красной Звезды, Медаль «За боевые заслуги», Медаль «За оборону Москвы», Медаль «За оборону Сталинграда», Медаль «За оборону Ленинграда», Медаль «За взятие Кенигсберга», Медаль «За взятие Берлина», Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», Медаль «За безупречную службу» II степени, Медаль «Ветеран Вооружённых Сил СССР», Медаль «30 лет Советской Армии и Флота», Медаль «40 лет Вооруженных Сил СССР», Медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», Медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР», Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», Медаль «60 лет Вооруженных Сил СССР», Медаль «За доблестный труд. В ознаменование столетия со дня рождения В. И. Ленина», Медаль Жукова, Медаль «В память 250-летия Ленинграда», Иностранными наградами: орденом «Красного Знамени МНР», медалями Румынии, Венгрии. В 1995 году орденом «Богдана Хмельницкого» III степени, в 1999 г. орденом «Богдана Хмельницкого» II степени (Украина).

9 июня 2002 года Александр Игнатьевич Молодчий скончался в авиационном госпитале г. Винница.

В городе Чернигове действует Благотворительный фонд имени дважды Героя Советского Союза Александра Молодчего, созданный по многочисленным просьбам инвалидов и ветеранов войны Черниговской области.